Блокадный цирк: как искусство спасало жизни

В дни фашистской блокады жителям Ленинграда как никогда требовалось немного простой человеческой радости и смеха. Артисты Большого Государственного Цирка поддерживали надежду людей, выступая на предприятиях и даже на фронте. Переживший блокаду артист цирка Владимир Шилинский-Лерри и сотрудница Музея циркового искусства Юлия Осипова рассказали в студии Города+, как акробатам, дрессировщикам и клоунам удавалось хранить верность искусству даже в самые страшные времена.

---

«Сам цирк в годы блокады был закрыт. В мае 1941 года там выступил знаменитый иллюзионист Эмиль Кио, после чего труппа ушла на «небольшие каникулы»… Никто не знал, что этот отпуск продлится так долго. Но артисты не покинули город. С началом блокады человек 40 или 50 сформировали цирковую бригаду под руководством Евгения Павловича Гершуни», – говорит представитель музея.

Артисты обосновались в Доме Красной армии на Литейном проспекте. Там они неустанно придумывали юмористические сценки и красочные номера на тему войны и блокады и ездили показывать их по городу и области – везде, куда только позволяло добраться немецкое кольцо. По историческим записям, труппа успела побывать в Кронштадте, в Стрельне, в Пулково, на Ладожском озере, в Кобоне, на Ленинградском фронте и даже в партизанском лагере. К сентябрю 1942 года выездной цирк успел провести порядка 600 концертов – артисты даже сами сбились со счету.

«Это были уникальные выступления, порой прямо под крыльями вражеских самолетов. Только началось представление, все вспомнили о мирной жизни, заулыбались – и тут начинается бомбежка. Превозмогая страх, они продолжали играть. Я был тогда мальчишкой, ходил в 3 класс, увидел выступление акробатов – и дал себе слово, что обязательно стану артистом цирка», – делится воспоминаниями Владимир Шилинский-Лерри.

Конечно, у такого цирка не было ни манежа, ни кулис – только расчищенная, покрытая соломой площадка вместо сцены да занавеска. А гримеркой даже для легендарных исполнителей служил стул, на котором раскладывались пузырьки с красками, блестки и парики – и то, если стул удавалось найти. Но яркий, прекрасный костюм и профессиональный грим были обязательной частью выступления. Артисты проявляли уважение к своим зрителям, будь то многотысячный зал или два десятка измученных солдат. Они считали своим долгом во что бы то ни стало дарить веру в чудо, радовать и нести в зал красоту.

Известны случаи, когда акробаты в тридцатиградусный мороз выступали на улице в шортах и маечках, не переставая при этом улыбаться. Глядя на них, солдаты шли в бой без страха, а рабочие находили в себе силы встать к станку, ведь «если циркачи могут – мы тоже сможем».

«Мой отец был спортсменом, мастером джиу-джитсу. Он мог одним ударом ладони разбить доску. Когда мы с братом начали пухнуть от голода и болеть, отец сказал, что если мы не будем заниматься спортом, то быстро умрем. И мы стали заниматься. Только за счет спорта удавалось выжить. Вены от нагрузок выдавились к коже, перестали зажиматься мышцами, поэтому у меня ни тогда, и никогда в жизни потом не поднималось высокое давление и не было проблем с сердцем. Так я готовился стать акробатом», – рассказывает блокадник.

Призвание не раз спасало будущего акробата и его семью во время бомбежек и артобстрелов. По словам Владимира Шилинского-Лерри, фашисты сбрасывали на дома с самолетов алюминиевые зажигательные бомбы с длинным фитилем, который долго разгорался. Такую бомбу можно было вовремя затушить водой или снегом. Поэтому отец или старший брат привязывали легкого девятилетнего мальчика за ногу и аккуратно спускали за окно, чтобы Володя отбросил в сугроб неразорвавшийся снаряд с карниза или с крыши.

Так же спасались от бомб и профессиональные взрослые артисты. По их свидетельствам, иногда страшнее было давать представления в городе, чем на фронте. Когда объявляли бомбежку, им приходилось прямо в сценических костюмах забираться на крыши домов и пережидать опасность там, вручную отбрасывая бомбы подальше.

«Кругом бомбили. В итоге сгорел все-таки и наш дом, только нас тогда в нем не было, поэтому выжили. Но ужасов повидали столько. Лошадь, которая везла порции хлеба по 125 граммов, сломала ногу на колдобине и упала. За ночь люди ее полностью разрезали на куски и растащили. А утром даже лед с кровью собирали и вытапливали. Видел людей, которые умрут завтра-послезавтра. Они шли не моргая, с приоткрытым ртом, глядя в одну точку, и отец тогда говорил: этот умрет», – со слезами на глазах вспоминает Владимир Шилинский-Лерри.

В 1943 году семье будущего артиста удалось покинуть Ленинград по Дороге жизни. Отца отпустили с фронта, чтобы вывезти жену и сыновей. Ради этого он без оружия пробрался через отряд немцев, но закончилось спасение благополучно. Однако воспоминания о блокадном городе и о мужественных уличных циркачах навсегда остались в душе маленького Володи и предопределили его судьбу.

Свою будущую жену – легендарную цирковую наездницу Валентину Шилинскую-Лерри он встретил уже после блокады. Но она также пережила страшные годы в Ленинграде и также была влюблена в цирк. «Валя тоже была цирковой артисткой, только, в отличие от меня, с детства. Она работала в выездной бригаде, в одной группе с Вольфом Мессингом. Кругом страх, кровь, а она, семилетняя, тонкая, скакала на лошади. Ее увидел Ворошилов, да так растрогался, что помог цирку сохранить лошадей, не позволил отдать их в армию. А потом прицепил их к правительственному поезду и вывез в Москву. Уже в 10-летнем возрасте Вале дали медаль с изображением Сталина за доблестный труд во время войны», – делится блокадник.

Так будущие звезды Ленинградского цирка Володя и Валя спаслись из блокады, но многие взрослые артисты отказались от эвакуации и оставались в осажденном городе, поддерживая жителей до последнего дня мучений. В 1943 году Иосиф Сталин лично приказал выдавать героям Фронтового цирка увеличенный паек, как врачам и академикам, так как он осознавал важность артистов для народа. Также он велел городским властям помогать цирку с подкормкой четвероногих звезд – оставшихся в Ленинграде экзотических животных.

Отличились циркачи не только в тылу, но и на войне. Многие артисты без сомнений уходили на фронт в первые же дни войны, но даже там не забывали о своем предназначении. Например, потомственный цирковой артист Владимир Довейко на своем самолете в ходе тяжелого воздушного боя сбил немецкого аса – племянника самого Германа Геринга, ближайшего помощника Гитлера. «А на фюзеляже-то у него был нарисован паяц, смеющийся клоун. И надпись «За советское искусство!». Они в ужасе от него были, не знали, куда спрятаться», – рассказывает Владимир Шилинский-Лерри.

За это Довейко, наравне с крупными советскими политическими деятелями и военачальниками, попал в личный список врагов Геринга. «Смеющийся паяц подлежит уничтожению», – записано в немецких военных архивах.

На войну в первый же ее день отправился и наездник Михаил Туганов, и акробат Иван Шепетков, ставший одним из 28 героев-панфиловцев. Известные дрессировщики животных готовили «собак-камикадзе» для уничтожения немецких танков. На Ленинградском фронте до получения контузии в 1943 году служил рядовым сам Юрий Никулин.

Осенью 1944 года после снятия блокады к ленинградским зрителям, наконец, вернулся Государственный Цирк на Фонтанке – удалось починить и открыть его стационарное здание. На первое послеблокадное представление в город-герой приехал сам всесоюзный любимец – клоун Карандаш.

А в 1958 году на арену пережившего блокаду цирка впервые вышел повзрослевший, ставший профессиональным акробатом и клоуном Владимир Шилинский-Лерри. «Самое интересное, что я им не навязывался – они сами позвали, увидев, что я умею. Я выступил от Лесгафта на Спартакиаде народов СССР: стоял на мосту и держал на плечах еще троих акробатов общим весом 219 кг. Братья Запашные – не те, что известны сейчас, а еще их отцы – нашли меня в Ленинграде и пригласили к себе. Вот так и сбылась моя мечта», – подытожил артист.

Владимир Шилинский-Лерри долгие годы работал в Большом Государственном Цирке и показывал непревзойденные акробатические номера. Он подбрасывал за шею своего партнера по арене так, что тот делал в воздухе три оборота, поднимал огромные грузы и делал сальто-мортале с плеч другого акробата. Со своей женой Валентиной, выступавшей в этом же цирке с лошадьми, он прожил 48 лет – до самой ее смерти. По словам артиста, всему, что он умеет, научили его блокадные годы и отец. Сейчас блокаднику 87 лет.