Наблюдатели Петербурга: маски на городских фасадах
Странные, зловещие и смешные каменные лица, глядящие на нас со стен, - в обзоре Города+.
18:00 сб, 17 марта, 2018
Жизнь любого человека - цепочка больших и маленьких выборов. Каждый день мы решаем, что надеть, где побывать, за кого проголосовать. Но осознаём ли мы, что за каждым нашим шагом ежеминутно следят? И если у стен есть уши, то у петербургских стен - ещё и глаза. Нет, мы не сошли с ума: речь о масках - или, вернее, маскаронах - наблюдающих за нами с городских фасадов. Город+ подготовил краткий обзор самых странных, зловещих и смешных каменных лиц, глядящих на нас круглые сутки.
Горгоны Дома Мейснера
Четыре грозных маскарона горгоны Медузы - практически единственные декоративные элементы на фасаде Дома Мейснера (Ждановская набережная, 9). Они уместились под самой крышей здания, и с улицы их почти не видно. Может быть, это и к лучшему: вид у них слишком пугающий даже для изображений горгон.
Горгоны, согласно древнегреческой мифологии, - чудовищные существа с живыми змеями вместо волос. Всего сестёр-горгон было три: Сфено, Эвриала и Медуза, но наибольшую известность обрела последняя, младшая из них. Сказания о происхождении горгон разнятся: по одной из версий, их породили злобные чудища, повелители морских бурь Форкий и Кето (последнюю, согласно легенде, удалось умертвить только с помощью отрубленной головы её дочери). При этом якобы сёстры были прекрасными юными девами - Медуза же оказалась настолько красива, что её возжелал бог морей Посейдон. И получил желаемое, овладев девушкой в храме Афины, куда она пришла для защиты. Воинственная Афина так разгневалась поруганием своего храма, что обратила Медузу и её сестёр в уродливых злобных созданий, убивающих всё живое. По другой версии - Афина сделала чудовищем только Медузу, а сёстры добровольно приняли такое обличье, чтобы той не было одиноко и страшно в новом качестве.
Сфено и Эвриала стали горгонами навечно, Медуза же была смертной. Однако убить её было не так просто: взгляд чудовища обращал в камень любое живое существо. Удалось это только Персею - он обезглавил горгону, смотря в щит, подаренный Афиной (богиня не успокоилась, превратив Медузу в чудовище, а ещё и активно помогала её уничтожить). Голову горгоны, взгляд которой превращал в камень и после смерти Медузы, Персей доставил Афине. Богиня поместила её на свой щит - чтобы устрашать врагов. Именно изображение головы горгоны - горгонийон - вошло впоследствии в художественную традицию. В средние века горгонийоны размещали не только на зданиях, но и носили при себе в качестве амулетов - считалось, что ужасающие изображения защищают от сглаза. В эпоху классицизма изображениями горгон часто украшали дома, уже не вкладывая большого значения в этот символ - его использовали в основном как дань античности, которой классицизм подражал во всём. Зодчие модерна нечасто обращались к образу, но если использовали горгонийоны - то в вычурной, гротескной манере, всячески пытаясь отстраниться от «канонического» изображения горгон. Не исключение - и Дом Мейснера на Ждановской набережной.
Дом был построен в 1904 году для купца Александра Мейснера, очень известной и яркой личности начала XX века. Как пишет в своей книге «На берегах реки Ждановки» историк Сергей Петров, Мейснер держал фирму по производству фотопринадлежностей, увлекался яхтами и изучением рыб, а также был зятем архитектора Николая Леонтьевича Бенуа. Дом на Ждановской, однако, строил не его тесть - а другой зодчий, приверженец модерна А.И. Стюнкель. В то время Петроградская сторона активно застраивалась доходными домами, и купец был не купец, если не имел там хотя бы одно здание для сдачи квартир внаём. Большинство таких домов строились по последнему «писку» наимоднейшего тогда модерна - и этот не стал исключением. Грузное строгое здание - образец не лёгкого, изящного, но холодного северного модерна.
Загадочные маски Дома Бенуа
Этот дом, находящийся так далеко от предыдущего (проспект Римского-Корсакова, 37/улица Глинки, 15) и построенный столетием ранее, оказался тесно с ним связан. Во-первых, здесь более века проживала творческая династия Бенуа - и, в том числе, архитектор Николай Леонтьевич Бенуа, тесть купца Мейснера, владельца дома на Ждановской. Во-вторых, его фасад тоже украшают маскароны, правда, выполненные в классической традиции. В одной из масок - страшной, с разинутым ртом, - угадывается облик горгоны Медузы, и это третье сходство домов. Впрочем, последнее не удивительно - по подсчётам краеведа, автора книги «Маскароны Петербурга» Бориса Скочилова, в городе на Неве по меньшей мере 67 зданий, на фасадах которых «дремлют» горгоны.
«Самым популярным изображением можно считать горгонион с ограды Летнего сада работы Шарлеманя. Мотив горгониона неоднократно повторяется не только на фасадах домов, но и на парапетах мостов и даже на фонарях», - указывает в своей книге «Повести каменных горожан» писатель, историк Борис Алмазов.
Происхождение масок до конца не выяснено. Равно как и точное их значение. «Маски эти приписывались скульптору Прокофьеву. Их было два типа. Одна изображала страшную, похожую на горгону «рожу» с разинутым ртом, другая очень миловидную, улыбающуюся особу с курьёзно повязанной над головой причёской. Чередование выражений ужаса и веселья тоже сыграли свою роль в моей детской психологии», - вспоминал изображения ещё один видный представитель династии, сын Николая Леонтьевича, художник Александр Бенуа в своих мемуарах.
Кого олицетворяет вторая маска - изображающая прелестную девушку с затейливой причёской - можно только гадать. Некоторые исследователи считают, что это Андромеда - дочь эфиопского царя, принесённая в жертву чудовищу. Персей полюбил Андромеду и освободил её из плена, убив чудище головой Медузы. По другой версии, красивая девушка на фасаде здания - та же Медуза, но ещё до превращения в ужасную горгону.
«Основой большинства изображений Медузы в маскаронах служит маска, созданная Фидием в V веке до Р.Х., и мраморная голова горгоны Медузы школы великого итальянца Бернини из Эрмитажа. Родоначальником же многозначной трактовки образа зловещей горгоны в России стал, конечно же, Ч. Камерон. Мало того что его горгона — один их первых маскаронов Медузы, где читается хорошее знакомство с творением Бернини, в нём заложена вся последующая загадочность и вся драматургия, связанная с этим мифологическим персонажем. Медуза Ч. Камерона — улыбается! Она не страшная и не отвратительная, что, однако, не мешает ей быть олицетворением зла», - пишет Алмазов.
К слову, Дом Бенуа примечателен не только своими масками, но и тесной связью с историей русского искусства - о чём свидетельствуют мемориальные доски на фасаде. Так, помимо династии выдающихся архитекторов и художников Бенуа, давшей название дому, здесь проживали творческие династии Лансере (художники, архитекторы, скульпторы) и Серебряковых (художники). Все эти семьи были в родстве между собой. В советское время здесь долгие годы жил выдающийся живописец, график и педагог Николай Тырса, а затем - семья художников и иллюстраторов Басмановых. Марина Басманова была возлюбленной поэта Иосифа Бродского, ей он посвятил много любовной лирики - и, по словам старожилов, нередко посещал этот дом.
Морды и лица дома работников Института экспериментальной медицины
Дом работников Института экспериментальной медицины (Каменноостровский проспект, 69-71) неожиданно тоже оказался связан с предыдущими зданиями. Дело в том, что его проектировал один из представителей династии Лансере, младший сын скульптора Евгения Лансере и Екатерины Бенуа, ещё один зять Николая Бенуа (то есть, свояк купца Мейснера) Николай Лансере. Здание построено в соавторстве с А.С.Рюминым и О.Н. Шилиной в середине 1930-х годов.
Это здание относят к неоклассицизму - или «сталинскому ампиру», однако оно не совсем типично для такого рода архитектуры. Форма балконов, орнаменты и обелиски над ними ассоциируются с древнеегипетскими мотивами, в них проглядывается популярное тогда на западе ар-деко, а натуральные анималистические рельефы относят нас к модерну.
Со стен здания на прохожих смотрят животные, послужившие экспериментальной медицине, и увековеченные в камне: собаки, лягушки, обезьяны, кошки, кролики, ящерицы. На фасаде изображены и инструменты учёных-медиков - микроскопы, мензурки, весы, медицинские часы. Не обошлось и без обязательных атрибутов времени: снопов в лентах, профилей рабочих и солдат.
Также на фасад здания помещены несколько натуралистичных мужских горельефов, однако установить их «личности» пока не удаётся: по крайней мере, памятники не имеют портретного сходства с основателями и видными деятелями как российской, так и зарубежной экспериментальной медицины. Возможно, это абстрактные образы учёных или же - что более вероятно - памятники конкретным деятелям, выполненные не слишком похожими на «оригиналы» или по недоступным ныне портретам.
Воины и девы в Ротах
Лики-маскароны воинов, прекрасных дев и грозных божеств часто встречаются на домах в историческом районе Рот - нынешних Красноармейских улиц. До революции там, как известно, помещались роты Измайловского полка, и улицы получили имена по квартировавшимся в них частям: 1-я Рота, 2-я Рота - и далее до 12-ой (нынешняя 13-я Красноармейская тогда именовалась Заротной). К концу XIX - началу XX столетия район продолжали по привычке именовать Ротами, хотя он всё больше застраивался отнюдь не казарменными постройками. Здесь появлялись и доходные дома, и личные особняки зажиточных горожан. Большинство дошедших до нас маскаронов украшают именно гражданские, а не военные постройки. Мы рассмотрим три таких здания.
Первое - доходный дом И.К. Синягина (Советский переулок, 11/6-я Красноармейская улица, 24/7-я Красноармейская улица, 25). Здание построено в 1905 году архитектором Сергеем Баранкеевым. Этого зодчего сегодня помнят, пожалуй, только краеведы - тогда как его вклад в нынешний облик Петербурга весьма значителен. По его проектам построены около 50 зданий в центральных районах города, преимущественно доходных домов. Архитектору была свойственная некоторая эклектичность, ближе к стыку столетий в его работах ощущаются веяния модерна, однако по большей части его дома мало чем примечательны, типовая жилая застройка тех лет без особых изысков. Доходный дом Синягина выделяется на фоне других его работ: здание построено в стиле неоклассицизм, причём обильно украшено свойственным классике декором - военной амуницией, доспехами, оружием. В те годы это считалось старомодным, однако иные зодчие видели в неоклассицизме «серьёзную» архитектуру, которую противопоставляли легкомысленному модерну.
С фасадов здания на прохожих взирает, судя по всему, древнегреческий бог войны Арес (в римской мифологии - Марс) - он облачён в шлем и предстаёт в пышном ореоле лент, листьев и перьев. Другой маскарон - бородатого воина - идентифицировать сложнее. Вероятно, это Геракл - согласно мифологии, он дважды ранил Ареса в битвах, часто изображается в скульптуре и - в отличие от бога войны - как правило, с бородой. Впрочем, форма шлема этого персонажа заставляет сомневаться в его древнегреческом происхождении.
Неподалёку, на 7-ой Красноармейской, 20, расположен ещё один доходный дом с похожим изображением. Намеренно или нет - здесь бородатый воин выглядит гротескно, до смешного серьёзным. Кого изобразил скульптор - сегодня утверждать нельзя. Вероятно, это просто декоративный элемент, не несущий особой смысловой нагрузки и, возможно, призванный позабавить прохожего. О самом здании доступных сведений немного: оно было построено в 1896 году М.А. Андреевым как доходный дом, для кого - уже неизвестно. Выглядит дом как типичный представитель городской застройки тех лет, несколько эклектично - но совсем чуть-чуть.
Доходный дом купца Михаила Дернова на 8-ой Красноармейской, 5 украшает несколько женских маскаронов. Головки, окружённые жемчугами, ветвями и перьями сложно атрибутировать. Однако по обилию перьев, листьев и изгибам «бюстов» под маскаронами, можно предположить, что они изображают мифических птиц - Сирина, Алконоста или Гамаюна, имевших, согласно славянским поверьям, лики прекрасных дев. В пользу последней говорит также ветка жемчуга вокруг шеи - птицу Гамаюн иногда изображали в жемчугах.
В древнерусских легендах Сирин и Алконост - волшебные птицы. Первая прилетает в райский сад до полудня, где плачет и тоскует, вторая - сменяет её, но не грустит, а, наоборот, веселится и хохочет. Считалось, что слёзы этих птиц обладают целебной силой. Алконоста также связывали с морем - по народным поверьям, она могла вызывать бурю или штиль. Гамаюн же, по легенде, называли вещей птицей, однако сказания о её предзнаменованиях разнятся: она то предвещает счастье, то - смерть, то дарует власть монарху, то отнимает её.
Эти образы - если это действительно Сирин, Гамаюн или Алконост - нечасто встречаются на фасадах петербургских домов. Впрочем, их появления можно ожидать на эклектичных или модерновых постройках. Здесь как раз такой случай. Здание было построено в 1905 году по проекту архитектора Павла Мульханова, малоизвестного в наши дни, однако внесшего весомый вклад в облик города. Мульханов построил в Петербурге порядка 80 зданий, преимущественно - доходных домов. В основном его постройки относят к эклектике, не исключение и этот дом: в нём можно угадать и необарокко, и классицизм, и даже немного модерна. Для такого смешения стилей образ мифической птицы с женским лицом - можно сказать, вполне закономерен.
Фото: Н.Булко/Город+
Текст: Город+